Дитя Плазмы - Страница 8

— Сумбур-каламбур… — Володя прислонился спиной к стене и медленно сполз вниз, в конце концов уткнувшись острыми коленями в грудь.

Гуль тоже опустился на корточки. Растерев немеющее лицо, без особой уверенности заявил:

— Просто нам надо немного отдохнуть. Посидим немножечко, и все пройдет.

Капитан вяло качнул головой.

* * *

Что-то все-таки творилось с ними. Наливающаяся дрема, бредовые видения, реальность. Призрачным дельтапланом тело взлетало вверх, кружилось в пьянящем тумане. Скоро у Гуля появилось неясное ощущение клейкости. Он словно превращался в тестообразную массу, и неразличимые во тьме руки мяли и катали его, лениво и плавно размазывая по стенам шахты. Он стал материалом для незримого ваятеля. Что-то непотребное собирались лепить из него. Организм не выдерживал пытки, и очередной спазм когтистым зверьком поднимался от желудка к пищеводу, останавливаясь в последний момент. Раз или два Гуль терял сознание. … Маленьким раза три или четыре его возили в деревню. Он родился в городе, был изначально обречен на городское существование, но пахнущую навозом деревню — чужую и непонятную, полюбил сразу и навсегда. Запах кудряво-золотистого опила и сосновых изб вошел в него без малейшего сопротивления. Вечное окружение леса стало приятной необходимостью. Это был мир, который хотелось рассматривать, не изучая. И на каждом шагу здесь обитало живое и загадочное.

Пожалуй, лучше всего он запомнил гору. Она вырастала за пыльной лентой дороги — широкогрудая и мощная, заросшая здоровым молодым кустарником.

Корни этой горы, должно быть, уходили вглубь на десятки и сотни километров.

Глядя на нее и внутренне ахая, Гуль всякий раз пытался представить себе щипцы, которыми великан-дантист мог бы вырвать эту гору с корнем, и всякий раз с облегчением отмахивался от невероятного предположения. Таких щипцов не существовало и не могло существовать. Горе была уготована вечность. И возникало неодолимое желание найти в ее щербатой поверхности уютную пещерку, чтобы, переселившись, пожить там недельку-другую, превратившись в доисторического дикаря, позабыв раз и навсегда кирпичи и асфальт города.

Но… с этим все как-то не получалось, а потом приходила пора отъезжать.

Но он брал ее и увозил с собой, маленький мальчик — такую могучую и тяжелую. Долгими зимами, когда наступала пустота, мальчик закрывал глаза и, мысленно беря лопатку, отправлялся к своей горе. Пещера находилась легко, лопаткой он только подравнивал стены. А потом начиналась странная и удивительная жизнь, над входной дверью которой висела табличка со словом „Тайна“ и куда, даже постучавшись, не мог войти ни один взрослый. Ключ хранился у одного Гуля. Впрочем, повзрослев, ключ он успел потерять и только иногда, в снах, находил его снова. Находил, чтобы обронить по пробуждении… …Привалившись к камням, разбросав ноги и тяжело дыша, они безразлично наблюдали, как в пяти шагах осыпается земляная крошка, но не вниз, по Ньютону, а куда-то вбок. Противоестественно, необъяснимо. Как если бы знакомую с детства улицу взяли однажды и положили на бок. Та же улица, те же дома, но какое неповторимое смятение. Переверните всего лишь одну улицу, и, гуляя по ней, вы не сможете узнать родного города…

Гуль устало попытался уцепить ускользающую мысль, и на мгновение ему это удалось.

Действительно, если голову немного наклонить, то, может быть, все встанет на свои места. Всего-навсего, проще простого… Надо только попробовать.

Решить, в какую сторону и на сколько градусов, и попробовать. Потому что это очень важно — количество градусов. Так же важно, как точность исполнения чертежей. Ведь если недобрать, это будет совсем не то… Не водка и тем более не спирт. Спирт горит, а водка нет. И потому все тут же просится обратно. После первого же глотка. А если выдержать и не пустить, то заболят виски и будет колотить в затылке. Похмелье. Спазм…

Не совсем ясно, когда же они успели? Разве можно успеть во время учений?..

Брови Гуля поползли вверх. Он не изображал удивления, он на самом деле удивлялся. Мысли натужно поскрипывали. Наверное, все-таки можно, раз они в шахте. Это ведь шахта?.. Разумеется, шахта! Вон и крепи кругом. Значит, сначала успели, а потом укрылись от начальственного ока. Сообразили…

Вялым движением Гуль подобрал с земли камень и без особой радости заметил, что тот шевелится. Шевелящихся камней он еще не видел. И хорошо, что не видел. Потому что шевелящийся камень — это бред, это белая горячка. Он перевел мутный взгляд на капитана.

— Эй! Взгляни-ка! — Собственный изменившийся голос показался ему более звучным и весомым. Таким голосом вполне можно было отдавать армейские команды. Настоящий офицерский бас.

Володя повернул голову, с усилием выдохнул:

— Фокусы…

— Ага, — Гуль послушно кивнул. — Послушай, я запутался. Ничего не помню и ничего не понимаю. Володя хрипло рассмеялся.

— И ее не помнишь? Я говорю о каракатице? Гуль тупо уставился в ладонь.

Камень по-прежнему шевелился, перекатываясь, норовя принять форму упитанной ящерки. Вздрогнув, Гуль встряхнул кистью, но никакого результата не добился. Каменюка пиявкой прилепилась к руке.

— Я думал…

— Ты думал то же, что и я. С виду обыкновенный гранит. — Капитан вяло улыбнулся. — А может, это и есть гранит, не знаю, но… Тут все дело в том, что она где-то рядом.

Гуль яростно тряс рукой. В конце концов липучее создание шлепнулось в темноту. Показалось, что и там оно не угомонилось. Да и вообще все вокруг подозрительно шуршало и причмокивало.