Дитя Плазмы - Страница 75

Заниматься делом следовало, конечно, там, где это дело свершилось. Поэтому, покинув художника, уже в 12–00 посредством репликатора я переместился в Знойный — эпицентр событий. Кроме маузера, набора испанских стилетов я прихватил с собой еще кое-какой инструментарий оперативника, но пока главным моим инструментом был ум — и в 12–30 я сидел в информатории, положив себе задачей не выходить из зала до тех пора, пока что-нибудь не проясниться. Кажется, я всерьез рисковал застрять здесь навечно. Стрелка на моих часах приближалась к шести, а желанным прояснением по-прежнему не пахло. Трижды я обращался к медкартам клиентов и трижды начинал закипать от всех этих терминов, психотестов и фигограмм энного рода. В ухе надрывно звучали фанфары, и вихляющимися созданиями мысли дергались и изгибались под музыку Ажахяна. Им было плевать на диагностические таблицы и на тонусные показатели моих пациентов. Единственное, что я усвоил, это то, что все мои гении с точки зрения медицины были совершенно здоровы. Отклонения в ту или иную сторону не превышали известных пределов, меланхолия, флегма и раздражительность присутствовали, как и должно присутствовать подобным качествам у всякого нормального гения. Словом, я буксовал — и буксовал абсолютно во всем, включая и написание любимого романа. Разумнее всего было встать и уйти, но я сделал это только тогда, когда стрелка достигла шестичасовой отметки. Что поделать, моя слабость — круглые цифры. Я ухожу и прихожу только под бой часов, и, глядя на мои отчеты, шеф прицокивает языком, начиная ерзать в своем троноподобном кресле. Он не верит в мою скрупулезность. Бесконечная вереница нулей приводит его в ярость. Мой шеф — и в ярости! Вообразите себе эту картинку и вы поймете мой восторг!.. Впрочем, я, кажется, отвлекся.

Итак, в 6-00 я покинул здание информатория и оказался на остывающей после жаркого дня улице. Рассерженно шипел перегретый мозг, внутренний голос, к которому я тщетно взывал, позорно помалкивал. К слову сказать, я перечитал массу детективной литературы. Несколько тонн — наверняка. Однако для меня по-прежнему загадка — каким образом распутывали свои дела все знаменитые сыщики. Во всяком случае — подавляющее их большинство. Треть книги они ухмыляются и костерят тупоголовое начальство, еще треть — пьют виски и дерутся с кем ни попадя, однако в конце последней трети все вдруг раскручивается само собой и шальная волна выбрасывает ухмыляющихся пьянчуг к переполненному пальбой финишу. Все главные противники словно по сигналу вылезают из своих берлог, и единственное, что требуется от нашего героя, это с должной скоростью и в должном направлении поливать пространство смертоносным свинцом. Далее наступает блаженная тишина, приводящая за руку благодарную красотку, которая тут же бросается нашему герою в объятия. Вот такие вот пироги — без малейшего намека на какой-либо анализ, мысленное напряжение и психическую усталость. И, сказать по правде, несмотря на все мои потуги, логика этих суперменов по сию пору остается вне моего понимания, а их стремительность мне попросту не по зубам. То есть, я мечтал бы работать подобным образом, но заранее знаю, что ничего путного из этого не выйдет, и потому действую по собственному рецепту. А именно — пихаю и пихаю в себя все без разбора, читаю, расспрашиваю и запоминаю. Меня интересует все, мало-мальски касающееся дела. Это длится до тех пор, пока не наступает момент, когда я чувствую, что еще немного — и проглоченное разорвет меня на части. И тогда я останавливаюсь, замирая в ожидании. Всякой пище требуется время для добротного усвоения. Главное — чтобы среди проглоченного не оказалось откровенной отравы. Чем доброкачественнее информация, тем быстрее можно ожидать результата. И чудо свершается! В конце концов просыпается то, что я называю внутренним голосом. Этот самый голос и выдает мне пару-тройку неплохих идеек. Вот, в сущности, и все — куцая методика, описывать которую не возьмется ни один из литераторов. Потому что — утомительно, тоскливо и, кстати говоря, не столь уж и эффективно…

Сунув в зубы сигару, я побрел вниз по улице. По дороге забрел в кафе и попросил порцию виски. На меня взглянули, как на сумасшедшего. Тогда я нахмурился и потребовал бифштекс с кровью. Добрые толстяки в фартуках, обслуживающие заведение, жалобно заморгали. Они не могли понять меня. Не не хотели, а не могли. Мне стало грустно. Конечно, эти буфетчики не прочли за жизнь ни одного стоящего детектива. Достань я свой маузер, они и тогда бы ничего не поняли. Прелести минувших реалий безвозвратно отошли в прошлое. Я мог любоваться ими только мысленно и издалека. Эх, буйное времечко, отчего же и в каком таком месте мы с тобой разбежались? Где тот проказливый полустанок, что рассылает людей по столетиям и эпохам?..

Сжалившись, я произнес слово «сок», и толстяки в фартуках обрадованно засуетились. Мне принесли шесть или семь стаканов, в каждом из которых плескалось что-то свое, отличное от содержимого соседей. Может быть, эти доброхоты полагали, что я стану копаться и выбирать, но они ошиблись. Ей богу, им стоило прочитать хотя бы Дойля или По. Я махом выдул все принесенное и с заметно округлившимся животом вышел на улицу.

Усевшись на первую подвернувшуюся скамеечку и прислушиваясь к бульканью в желудке, я попытался еще раз проанализировать ситуацию. Итак, что я знал и что давали мне мои знания? А знал я, что все восемь случаев произошли в городе Знойном или поблизости от него. Что начались они в разное время с разрывом от двух недель до двух дней без всякой видимой связи. Что только один из потерпевших перепугался всерьез, решив обратиться в отдел расследований. Требовалось выяснить, кто за этим всем стоял и для каких таких целей все это затевалось. А может, в самом деле какие-нибудь инопланетяне из соседней галактики? Или все-таки шайка завистников?..